#003 — Exeter — ч. 2
Перейду к следующему (второму) этапу процесса стратегического планирования.
Как я написал ранее, на втором этапе планировщик, выслушав и уточнив что-то непонятое с первого раза, берёт под козырёк, говорит “Есть!” и уходит в свой кабинет описывать стратегическую обстановку указанного ТВД, анализировать её и вырабатывать решение. В процессе планировщик, разумеется, может уточнить с руководством стратегические цели.
Описывая немецкое планирование, А. Исаев перечисляет три фактора, кои, по его мнению, определяли стратегическую обстановку с точки зрения немцев: “На западных границах СССР располагалась область, Полесье (Припятские болота), совершенно непригодная для ведения широкомасштабных военных действий, особенно в условиях механизации армии. Эта область делила театр военных действий предстоящей войны на две неравные части: севернее Полесья и южнее этой области. Вторым экономико-географическим фактором были нефтепромыслы Румынии, необходимость защиты которых была вне обсуждения. Наконец, третьим действующим фактором была развитость дорожной сети Польши, Венгрии и Румынии, определявшая скорость переброски войск.”
У меня нет претензий к перечисленным трём факторам (лишь замечу, что в этот ряд факторов “затесалась” стратегическая задача по защите румынских нефтепромыслов). Действительно, все эти три фактора (Полесье, нефтепромыслы и состояние дорог в Польше, Венгрии и Румынии) определяли стратегическую обстановку будущего ТВД.
Однако, читаем теперь соображения А. Исаева, когда он описывает факторы, определяющие советское планирование: “Экономико-географическими факторами, определявшими теперь варианты действий советской стороны, были: сильно укрепленный район Восточной Пруссии, состояние дорожной сети в Белоруссии и на Украине и наличие у Германии союзников в лице Венгрии, Румынии.”
Итак, по А. Исаеву имеем следующее:
1. Полесье. Про этот район А. Исаев написал так: “После изменения профиля государственной границы в 1939 г. «Припятская проблема» перестала быть головной болью советского командования и стала головной болью командования немецкого. Кстати говоря, в работе над «Барбароссой» немцы привлекали книгу М.Н. Тухачевского «Поход за Вислу».”
Оставлю Exeter'у объяснение непонятной для меня связи между книгой М. Тухачевского и “головной болью” немецкого и советского командований — к больной голове, что-ли, они эту книгу прикладывали?
Получается, по А. Исаеву, что волновало Полесье только немцев. Болота эти надо же было обойти, причём не просто так обойти, а обеспечив практически одновременный выход обтекающих группировок на рубеж восточнее Полесья. Советским планировщикам, по А. Исаеву, было наплевать, что Полесье делило ближний оперативный тыл наступающих советских войск на две части. Советские войска, видимо, “всё своё носили с собой”.
2. Укрепления Восточной Пруссии Интересовали своим наличием, пишет А. Исаев, только СССР. Немцы же, построив эти укрепления, думать о них забыли, при планировании в расчёт не брали. А чего о них думать-то? Стоят себе,.. каши ведь не просят.
3. Состояние дорожной сети в Белоруссии и на Украине. Разумеется, уверяет А. Исаев, сильно беспокоило это советских военачальников... войска там подвезти... боеприпасы. Немцев дороги Украины и Белоруссии не интересовали совсем — перемещаться по территории этих самых Украины и Белоруссии немцы, видимо, собирались исключительно по воздуху, опять же сразу снабдив войска всем необходимым, дабы ничего впоследствии тем не подвозить.
4. Состояние дорожной сети в Польше, Венгрии и Румынии. Безусловно интересовало немцев, утверждает А. Исаев, потому как планировали немцы по тем дорогам войска перебрасывать. И совершенно не интересовало советское командование, потому как даже предположить, что немцы могут подбросить резервы через Польшу, Румынию и Венгрию, наши планировщики не могли. Ума, видимо, у них на это не хватало.
5. Венгрия и Румыния как союзники Германии. Очень переживали за румын и венгров советские начальники, как рассказал А. Исаев, — ведь могли эти гады немцам помогать. Немцы же, получается, ни румын, ни венгров в расчёт не должны были брать вовсе. А “нафига” им, спрашивается, любовно описанные В. Резуном шестьдесят румынских старых танков FT-17? Только внешний вид “Непобедимой Армады” портить будут. (О том, каких и сколько танков было на самом деле у Румынии, я знаю, Exeter. Это у меня “щютка такой”.)
6. Нефтепромыслы в Румынии. Сильно волновались за них немцы (и А. Исаев) — вдруг Советы захотят их захватить или разрушить. Советская же военная мысль, оказывается, до этого не доросла, немцы зря переживали.
Что имеем в результате?
Правильно, имеем в результате полный бред.
Скажете, Exeter, что А. Исаев просто захотел выделить самое главное для каждой из сторон?
Ну задумайтесь тогда, Exeter, например, неужели для немецких планировщиков маловажным было то, по каким дорогам будут перемещаться на Украине и в Белоруссии их наступающие (т.е. воюющие) войска. И как по таким дорогам снабжать эти уходящие вперед войска? А вот состояние дорог в Польше, Румынии и Венгрии, по которым должны были перемещаться их невоюющие подразделения, было разве более значимым для немцев фактором?
Почему же так получилось у “кульного” А. Исаева?
Да потому, что военная история — это наука.
Всякая наука становится таковой именно тогда, когда содержащиеся в ней понятия классифицируются.
А классификация, в свою очередь, неотделима от терминологии.
А. Исаев не пользует терминов “стратегическая обстановка” и “факторы, определяющие стратегическую обстановку”, потому как просто не знает о существовании этих терминов, и начинает выдумывать свою собственную терминологию, что, разумеется, приводит не только к тому, что текст его становится невразумительным — содержание становится абсурдным.
Иначе и быть не может, потому как: “приспосабливая свою терминологию, историк не только делает малопонятным изложение — ему приходится в итоге отказаться от всякой классификации, а она для историка — первостепенная задача” — так, например, писал М. Бланк в книге “Апология истории”.
Итак, что есть стратегическая обстановка, с описания которой начинается планирование?
Стратегическая обстановка — совокупность факторов, складывающихся на театре военных действий и определяющая подготовку и выполнение вооружёнными силами их стратегических эадач. Стратегическая обстановка включает в себя состав, состояние, материальную обеспеченность своих войск и войск противника и характер их действий; физико-географические условия местности; климатические и метеорологические условия; оперативное оборудование театра военных действий. Политическая и экономическая обстановка в государствах, расположенных на ТВД, также оказывает существенное влияние на стратегическую обстановку.
А. Исаев описывает стратегическое планирование двух противоборствующих сторон на одном ТВД. Раз ТВД один и тот же, то все физико-географические, климатические и метеорологические условия, данные об оперативном оборудовании (объективные — о своей территории, субъективные — о территории противника), а также политико-экономическая обстановка в государствах на этом ТВД должны быть общими для обеих сторон.
Оцениваться эти факторы сторонами могут по разному, но наличие их, как факторов, влияющих на планирование обеих сторон, “по-любому” должно иметь место.
Контрольные вопросы Exeter'у уже написаны выше — всего их шесть, они так и указаны под номерами от 1 до 6.
Всё ли там верно (сиречь “кульно” и “литературно”), а, Exeter?
И не расслабляться.
Мы ещё с вами, Exeter, обсудим решения, кои родились у планировщиков, и то, как это описал А. Исаев.
Но это будет в следующий раз.
Как я написал ранее, на втором этапе планировщик, выслушав и уточнив что-то непонятое с первого раза, берёт под козырёк, говорит “Есть!” и уходит в свой кабинет описывать стратегическую обстановку указанного ТВД, анализировать её и вырабатывать решение. В процессе планировщик, разумеется, может уточнить с руководством стратегические цели.
Описывая немецкое планирование, А. Исаев перечисляет три фактора, кои, по его мнению, определяли стратегическую обстановку с точки зрения немцев: “На западных границах СССР располагалась область, Полесье (Припятские болота), совершенно непригодная для ведения широкомасштабных военных действий, особенно в условиях механизации армии. Эта область делила театр военных действий предстоящей войны на две неравные части: севернее Полесья и южнее этой области. Вторым экономико-географическим фактором были нефтепромыслы Румынии, необходимость защиты которых была вне обсуждения. Наконец, третьим действующим фактором была развитость дорожной сети Польши, Венгрии и Румынии, определявшая скорость переброски войск.”
У меня нет претензий к перечисленным трём факторам (лишь замечу, что в этот ряд факторов “затесалась” стратегическая задача по защите румынских нефтепромыслов). Действительно, все эти три фактора (Полесье, нефтепромыслы и состояние дорог в Польше, Венгрии и Румынии) определяли стратегическую обстановку будущего ТВД.
Однако, читаем теперь соображения А. Исаева, когда он описывает факторы, определяющие советское планирование: “Экономико-географическими факторами, определявшими теперь варианты действий советской стороны, были: сильно укрепленный район Восточной Пруссии, состояние дорожной сети в Белоруссии и на Украине и наличие у Германии союзников в лице Венгрии, Румынии.”
Итак, по А. Исаеву имеем следующее:
1. Полесье. Про этот район А. Исаев написал так: “После изменения профиля государственной границы в 1939 г. «Припятская проблема» перестала быть головной болью советского командования и стала головной болью командования немецкого. Кстати говоря, в работе над «Барбароссой» немцы привлекали книгу М.Н. Тухачевского «Поход за Вислу».”
Оставлю Exeter'у объяснение непонятной для меня связи между книгой М. Тухачевского и “головной болью” немецкого и советского командований — к больной голове, что-ли, они эту книгу прикладывали?
Получается, по А. Исаеву, что волновало Полесье только немцев. Болота эти надо же было обойти, причём не просто так обойти, а обеспечив практически одновременный выход обтекающих группировок на рубеж восточнее Полесья. Советским планировщикам, по А. Исаеву, было наплевать, что Полесье делило ближний оперативный тыл наступающих советских войск на две части. Советские войска, видимо, “всё своё носили с собой”.
2. Укрепления Восточной Пруссии Интересовали своим наличием, пишет А. Исаев, только СССР. Немцы же, построив эти укрепления, думать о них забыли, при планировании в расчёт не брали. А чего о них думать-то? Стоят себе,.. каши ведь не просят.
3. Состояние дорожной сети в Белоруссии и на Украине. Разумеется, уверяет А. Исаев, сильно беспокоило это советских военачальников... войска там подвезти... боеприпасы. Немцев дороги Украины и Белоруссии не интересовали совсем — перемещаться по территории этих самых Украины и Белоруссии немцы, видимо, собирались исключительно по воздуху, опять же сразу снабдив войска всем необходимым, дабы ничего впоследствии тем не подвозить.
4. Состояние дорожной сети в Польше, Венгрии и Румынии. Безусловно интересовало немцев, утверждает А. Исаев, потому как планировали немцы по тем дорогам войска перебрасывать. И совершенно не интересовало советское командование, потому как даже предположить, что немцы могут подбросить резервы через Польшу, Румынию и Венгрию, наши планировщики не могли. Ума, видимо, у них на это не хватало.
5. Венгрия и Румыния как союзники Германии. Очень переживали за румын и венгров советские начальники, как рассказал А. Исаев, — ведь могли эти гады немцам помогать. Немцы же, получается, ни румын, ни венгров в расчёт не должны были брать вовсе. А “нафига” им, спрашивается, любовно описанные В. Резуном шестьдесят румынских старых танков FT-17? Только внешний вид “Непобедимой Армады” портить будут. (О том, каких и сколько танков было на самом деле у Румынии, я знаю, Exeter. Это у меня “щютка такой”.)
6. Нефтепромыслы в Румынии. Сильно волновались за них немцы (и А. Исаев) — вдруг Советы захотят их захватить или разрушить. Советская же военная мысль, оказывается, до этого не доросла, немцы зря переживали.
Что имеем в результате?
Правильно, имеем в результате полный бред.
Скажете, Exeter, что А. Исаев просто захотел выделить самое главное для каждой из сторон?
Ну задумайтесь тогда, Exeter, например, неужели для немецких планировщиков маловажным было то, по каким дорогам будут перемещаться на Украине и в Белоруссии их наступающие (т.е. воюющие) войска. И как по таким дорогам снабжать эти уходящие вперед войска? А вот состояние дорог в Польше, Румынии и Венгрии, по которым должны были перемещаться их невоюющие подразделения, было разве более значимым для немцев фактором?
Почему же так получилось у “кульного” А. Исаева?
Да потому, что военная история — это наука.
Всякая наука становится таковой именно тогда, когда содержащиеся в ней понятия классифицируются.
А классификация, в свою очередь, неотделима от терминологии.
А. Исаев не пользует терминов “стратегическая обстановка” и “факторы, определяющие стратегическую обстановку”, потому как просто не знает о существовании этих терминов, и начинает выдумывать свою собственную терминологию, что, разумеется, приводит не только к тому, что текст его становится невразумительным — содержание становится абсурдным.
Иначе и быть не может, потому как: “приспосабливая свою терминологию, историк не только делает малопонятным изложение — ему приходится в итоге отказаться от всякой классификации, а она для историка — первостепенная задача” — так, например, писал М. Бланк в книге “Апология истории”.
Итак, что есть стратегическая обстановка, с описания которой начинается планирование?
Стратегическая обстановка — совокупность факторов, складывающихся на театре военных действий и определяющая подготовку и выполнение вооружёнными силами их стратегических эадач. Стратегическая обстановка включает в себя состав, состояние, материальную обеспеченность своих войск и войск противника и характер их действий; физико-географические условия местности; климатические и метеорологические условия; оперативное оборудование театра военных действий. Политическая и экономическая обстановка в государствах, расположенных на ТВД, также оказывает существенное влияние на стратегическую обстановку.
А. Исаев описывает стратегическое планирование двух противоборствующих сторон на одном ТВД. Раз ТВД один и тот же, то все физико-географические, климатические и метеорологические условия, данные об оперативном оборудовании (объективные — о своей территории, субъективные — о территории противника), а также политико-экономическая обстановка в государствах на этом ТВД должны быть общими для обеих сторон.
Оцениваться эти факторы сторонами могут по разному, но наличие их, как факторов, влияющих на планирование обеих сторон, “по-любому” должно иметь место.
Контрольные вопросы Exeter'у уже написаны выше — всего их шесть, они так и указаны под номерами от 1 до 6.
Всё ли там верно (сиречь “кульно” и “литературно”), а, Exeter?
И не расслабляться.
Мы ещё с вами, Exeter, обсудим решения, кои родились у планировщиков, и то, как это описал А. Исаев.
Но это будет в следующий раз.
ÐоÑледний ÑкÑпонаÑ